Этот обряд был распространен у эвенков Подкаменной и верховий Нижней Тунгусок на территории нынешних Бай-китского и Тунгусско-Чунского районов. Совершался чаще всего летом перед началом промысла на парнокопытных животных всем родом-стойбищем.

На сцене большой чум...

Поскольку действие обряда будет проходить не в лесу, а на сцене, и, значит, и устройство шаманского чума будет, естественно, намного упрощенным. И еще оговорка: нынешние исполнители в силу многих причин мало знакомы с шаманскими обрядами, с его древним философским мировоззрением, устройство декораций, некоторые сцены, думается, будем давать с пояснениями. Это будет на пользу участникам и поможет им более осознанно импровизировать в ходе представления.

Итак, на сцене большой чум, способный вместить всех сородичей стойбища - мужчин, женщин, стариков и детей. Для зрителей - это может быть полчума, обращенного к ним, чтобы было все видно. Посредине чума - костер. (Надеюсь, постановщики обряда-представления, знакомы с технологией имитации костра, где главную роль выполняют красные лампочки). Он чуть тлеет. Через дымовое отверстие рядом с костром опущена молодая тонкая лиственница, символизирующая мировое дерево - ТУРУ. Комель ТУРУ стоит подле очага. На МАЛУ - почетном месте - разостлан кумалан, на котором будет сидеть шаман. Если действие предполагалось и на воде, то на этом месте сооружался плот из деревянных изображений духов тайменей. Но в данном случае - кумалан. Справа и слева от кумалана к шестам чума приставлены небольшое копье, пальма, рогатина, трехзубый расщеп из молодой лиственницы и лежат изображения рыб - щуки и линка. Это оружие в борьбе с чужеродными враждебными духами, а щука и линок - охрана.

Чум осмысливается в шаманском обряде, как Дулин Буга - Срединный мир, где мы живем. К востоку от входа в чум сооружается ДАРПЭ - галерея из молодых живых лиственниц и разных изображений духов и тоже осмысливается как вершина мировой реки, то есть УГУ БУГА - Верхний мир. К западу от входа в чум сооружается ОНАНГ, олицетворяющий ХЭРГУ БУГА, то есть Нижний мир, и он соответственно устраивается из мертвого леса - пеньков, валежника, всякого хлама.

По краям ДАРПЭ ставятся НЭЛГЭТ - небольшие столбики из молодых лиственниц, вырванных из земли вместе с корнями. Верхушками нэлгэт втыкаются в землю, корнями обращены к верху. Это шаманское дерево Верхнего мира.

В противоположной стороне, в галерее онанг, нэлгэт ставились, наоборот, корнями вниз.

Сверху нэлгэт кладутся тонкие лиственницы. В дарпэ эти жердушки обращены корнями на восток, в онанг - на запад.

В дарпэ между лиственницами потом будут расставлены антропоморфные изображения шаманских предков - хомокоры, то есть изображения медведей, оленей, тайменей, щук, охраняющих вход в Верхний мир.

В онанге расставляются мугдэндэ, то есть деревянные изображения птиц - гагар, уток, гусей - сторожей, охраняющих родовой путь в Нижний мир. Главный здесь сторож Секан - Дух-налим, лежащий поперек Онанг. Всевозможных враждебных духов, обитателей Нижнего мира, пытающихся проникнуть в наш Срединный мир к людям для причинения зла, налим будет глотать, как лягушек. Всю группу сторожей замыкают изображения вооруженных копьями антропоморфных духов - мугдэндэ.

И последняя, одна из существенных деталей в декорации шаманского чума, чуть в сторонке от дарпэ ставилось туру - дух-лиственница, с развешанными на ней жертвоприношениями - шкурами жертвенных оленей, цветными материями. Туру представляло собой длинную лиственничную жердь, воткнутую комлем в землю и привязанную для прочности к лиственничному пню. Вверху жердь имеет перекладину, к которой прикреплялась ткань, предназначенная для верховных божеств. Белая и красная - духу земли, духу тайги, а черная - для духов Нижнего мира.

Если что-то подобное возникнет на сцене, считайте, что можно приступать к представлению.

Итак, начинается самое главное - шаманский обряд...

На сцене полумрак, затемнение. Чуть тлеет огонь. На ку-малане сидит шаман. Он пока в обычном одеянии. Сидит задумчиво, покачиваясь из стороны в сторону, откровенно зевая. Время от времени он ловит кого-то ртом, глотает, снова сидит с отрешенным видом. Затем выпрямляется, разводит в сторону руки, как крылья, и кричит, подражая крику гагары:

- Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!..

Это знак, созыв сородичей.

Обитатели стойбища один за другим пробираются в чум по дарпэ через лаз, называемый угдупка. Пролазит последний, и палки, изображающие духов-сторожей, перекрещиваются, вход в чум считается закрытым. Путь, проделанный участниками обряда, осмысливается, как переселение души - оми из родового хранилища - омирук в Срединный мир, то есть в Дулин Буга.

Все рассаживаются в характерной для кочевников позе - ноги под себя. Тихо переговариваются, шутят, улыбаются, ведут себя обычно, словно ничего особого не предвидится. А раньше это и было обычным явлением. Покачиваясь, на кумалане сидит шаман. Выпрямляется и поднимает руку. Поднимается помощник и достает из турсука шаманское облачение - плащ, нагрудник, унты и шапку с оленьими рогами. Подает их шаману, помогает одеться. Помощник расшевеливает огонь, греет над ним бубен. Шаман готов, и помощник подает ему бубен. Тот берет бубен в левую руку, ставит его на левое колено и колотушкой ударяет по нему.

Разговоры на полуслове обрываются. Наступает томительная тишина. Приглушается огонь, и почти в темноте начинает звучать бубен...

Покачиваясь в такт бубна, тихим мелодичным голосом Мукто либо Чекутко, шаман начинает песню, обращенную к сородичам:

Дялви миннгил, гиркиелви! (О, сородичи мои, друзья!)

Тэгэв - соксэв, меван омин! (Народ мой - кровь, душа

сердца!)

Сунэ дярин миннги мэргэн, (Ради вас моя грусть-тревога),

Унгтувунми мигдылдяллан! (Бубен мой будет греметь!)

Хэгэй, хэгэй, хзгэй, хэгэй!

Хэгэй, хэгэй, хэгэйе! Сидящие повторяют припев:

Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй,

Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!.. Шаман продолжает:

Дялви миннгил, гиркиелви! (О, сородичи мои, друзья!)

Орокорты онгаодектын! (Пусть пасутся-насыщаются наши

олени!)

Гулувурты сангнядяктын, (Пусть дымятся наши костры),

Дюлтэ кэтзт ичевдектын. (Пусть во множестве виднеются наши чумы.)

Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй,

Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!.. Припев снова повторяется всеми присутствующими.

Аги-буга адедегин, (Пусть тайга-мир спит,)

Нянгня-буга долдытчагин, (Пусть небо-мир слушает,)

Харгингилви енгилделим, (Буду духов своих искать,)

Бэлэмнилви орилдегим! (Буду помощников звать!)

Хэгэй; хэгэй, хэгэй, хэгэй, Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!..

Припев повторяется присутствующими. Пауза.

Меняется ритм бубна. Шаман начинает созывать своих духов-помощников. Поет речитативом:

Харгингилви-делингилви, - секакурви, - гуткэкурви,

Вира мувэн, ламу мувэн, амут мувэн котолди мисинденэл,

Химат, миндуло!..

Сидящие хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!..

- Харгингилви-амикарви, мотынгилви, багдаклви, - ир-гичилви, гдянтакилви,

- Дуннэлвэ мурукэденэл, сикагилва илтэнденэл,

- Химат, миндуло!..

Сидящие хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!

- Харгингилви-кулингилви, - харгингилви-куликарви, харгингилви-исэлэкилви, харгингилви-бадялакилви,

Дуннэлвэ пурулдянал, доядулин угдудянал,

- Химат, миндуло!..

Сидящие хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!..

- Харгингилви-гагингилви, хяргангилви-олингилви, харгингилви-кирэктэнгилви, харгингилви-дэгингилви,

Дуннэвэ мурукэденэл, эдыннгэчир, учирнгачир,

- Химат, миндуло!..

Сидящие хором: Аракукан, аят!.. Аракукан, аят!..

- Харгингилви-бэлэмнилви, харгингилви-хутэкэрви,

Эмэлкэллу, Тутулкэллу, дэгилкэллу, угдусилкаллу, -

Химат, миндуло! Химат, миндуло!..

Сидящие хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!..

(Построчный, дословный перевод)

- Духи-таймени, духи-налимы, духи-щуки, -

Воды реки, воды озер, воды морей пальмой разрезая,

Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!..

Сидящие, хором:

Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!

- Духи-медведи, духи-лоси, духи-дикие олени, духи-волки, духи-росомахи, -

- Землю всю оббегая,

Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!..

Сидящие, хором:

Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!

- Духи-змеи, духи-черви, духи-ящерицы, духи-лягушки, -

- Землю сверля, по самому дну ползая, -

Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!

Сидящие, хором:

Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!

- Духи-лебеди, духи-вороны, духи-кедровки, духи-утки,

- Землю огибая, как ветер, как вихрь,

- Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!

Сидящие, хором:

Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!..

- Духи-помощники, духи-дети мои родные,

Приходите, ползите, летите, ползите,

- Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!

Сидящие, хором:

Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно! Шаман яростно колотит в бубен, крутится на месте. Он прыгает, машет руками, ловит кого-то ртом, вернее, не кого-то, а духов. Это танец собирания духов. Шаман бросает бубен и колотушку помощнику, продолжая импровизированный танец, а помощник в это время старается колотить в бубен. Все присутствующие создают шумовой эффект, напоминающий отдаленное хорканье оленей, рев зверей, характерные крики птиц, свист ветра, шум воды, леса. Затем шаман хватает копье, колет им в разные стороны. Копье меняет на пальму и также с нею проделывает характерные охотничьи движения во время охоты на медведя, затем пальму меняет на рогатину... Все это он делает, выкрикивая, поясняя свои действия: "Харги-росомаха, не пускай, чужих!" "Харги-змей, жаль, жаль сильнее чужих!" Шаман прыгает, глотает своих духов, потом успокаивается и говорит: "Упкатва бакам". - "Всех я нашел".

Теперь осталось только поймать "духа-шингкэна" - духа-удачу", который и поможет пригнать зверей-добычу на родовые угодья. Помощник снова подает ему бубен и колотушку. Шаман негромко ударяет, берет новый ритм и снова речитативом, в промежутках ритма, начинает петь:

Харгингилви-бэлэмнилви, (Духи мои, помощники),

Бугаялва манамнилви, (Весь мир кончатели (проходчики),

Туксакталват, дэгиктэлвэт, (Давайте бегать, летать),

Уюкталват, угдукгалват, (Давайте плавать, лазать внутри),

Пурулилват, нгосукталват, (Давайте сверлить, нюхать),

Шингкэнмэ енгикгэлвэт! (Шингкэна искать!)

Шингкэнмэ бакават, (Шингкэна найдем,)

Нунганман алтачилват, (Его будем уговаривать),

Дептылэе митту будэн, (Чтобы он нам пищу дал),

Тэтылди нямалгидан, (Чтобы он нас теплой одеждой согрел),

Авгарат бододедэт, (Чтобы здоровыми мы жили),

Кугучит упкат бидэт. (Чтобы мы со счастьем жили).

Снова гремит, неистовствует бубен. Прыгает, кривляется шаман. Постороннему глазу он может показаться ненормальным человеком. Но только постороннему, для сидящих здесь сородичей каждое движение шамана полно символики, понятных знаков. Он не просто прыгает, а путешествует, пробирается в образе своих духов по неведомым мирам. Вот он расправил крылья, как орел, значит, полетел в Верхний мир. Иногда он сам комментирует свои действия, тогда совсем понятно.

"Дылачавэ дагамалим! - Приближаюсь к солнцу!" - объявляет он, и тут же начинает изображать изнеможение от жары. "Хэ-куко!", - восклицает он. - Ой, как жарко!" Шаман изгибается, вытирает пот, льющийся с него ручьем, охает, ахает. Все видят, как сложно и опасно ему путешествовать в тех неведомых мирах.

"Тар Шингкэн! - Вон Шингкэн! - кричит он. - Ламула хурдерэн! - Он ныряет в море!" - И вслед за шингкэном ныряет в море и он. Его крики и знак для духов, чтобы они были начеку.

"Хэтэтэй! Хемурико! - Ой, как холодно!" - дрожит шаман, изображая ощущение мокра, холода. В это время вдруг встрепенулась, задвигалась гагара. "Дявача! - закричало несколько голосов. - Поймала!" Неизвестно, как изображения духов ловили врагов и друзей, но в нашем случае пусть помощник шамана дергает за ниточки - и таким образом кувыркается гагара.

Шаман бросается на гагару и из ее клюва заглатывает в рот духа шингкэна. Он устало падает на кумалан и какое-то время лежит без движения. Спустя минуту садится и говорит:

- Шингкэн будерэн элэ дюрвэ багдакэлвэ - Шингкэн дает только двух диких оленей.

- Гэлоктэкэл кэтэтмэрье. Алтаткал. - Проси больше. Поупрашивай.

- Эгдала-кэ алтатчэм. Нунган гундерэн, тылэденгэс дылдун, - Эсин будерэ. Гундерэн, атырканмэ, Бугадыва мушунмэ ханнгуктавка - Не дает. Говорит, старуху, Хозяйку Вселенной (мира) надо спрашивать.

- Алтаткал. - Поупрашивай.

- Эгдала-кэ алтатчэм. Нунган гундерэн, атыркан далдун, тэтылдун тылэдэв, тэли хавденгзн бэйнголэ. - Сколько могу я упрашивать. Он говорит, чтобы я у старушки поискал вшей в голове и одежде, может потом добавит добычи.

- Кэ, этэкэл батчеми, мунэ одекэл. Тылэденэ, делумкэн атыркан хутакандукин гадянгас бэйнгэлдывурэ хавуптыра, кэ...

- Ну, перестань отказываться, пожалей нас. Ища насекомых, ты незаметно у старушки из мешочка вытащишь недостающую нам добычу, ну.

Шаман снова ложится на кумалан, что шепчет себе под нос. Через минуту он поднимается, берет в руки бубен и начинает им махать, как битком при сборе голубицы, крутясь на месте. Помахав, он заглядывает в бубен и, довольный, под одобрительный гул людей, выходит на улицу из чума и вытряхивает воображаемых зверей, в виде шерстинок в родную тайгу. Возвращается и объявляет:

- Кэ, тэгами мотымадевка. - Ну, завтра можно идти за лосями!

Алитет Немтушкин