Платон Ламутский дебютировал как поэт в конце 50-х годов с небольшим сборником, который имел незатейливое название - "Стихи для эвенских детей". В 1969 году он оказался в селе Березовка в связи с созданием там колхоза и малокомплектной школы. Пребывание в Березовке впоследствии определило замысел будущего романа Платона Ламутского "Дух Земли". Ламутский известен больше как поэт, автор нескольких поэтических сборников на эвенском, русском и якутском языках. Также он занимался сбором эвенского фольклора - сказок, песен и эпических сказаний. Он намеревался выпустить в своем поэтическом переложении эвенский эпос. Фольклорные мотивы и образы впоследствии вошли в художественную систему его поэзии и романистики.

Творчество П. Ламутского имеет в истории эвенской литературы большое значение, ибо с этим именем связано формирование в ней традиций большой эпической прозы. В свое время общение с березовскими эвенами, сохранивших много родовых старинных обычаев, натолкнуло Ламутского написать роман о прошлом своего народа, которые получил позднее название "Дух Земли" ("Сир иччитэ"). Работа над произведением была закончена в 1984 году, но сам роман на якутском языке был опубликован только в 1987 году, уже после смерти его автора. На русском языке в переводе Ариадны Борисовой роман появился лишь в начале 90-х годов под названием "Запретный зверь".

Роман "Дух Земли" по своему содержанию представляет синтез духовной культуры эвенов, их устно-поэтического творчества. При этом непосредственно связан с традициями русской и якутской литератур. Платон Ламутский, как "художник-романист", в своем произведении исследует историю своего народа через конкретные человеческие судьбы. В романе на тему исторического прошлого Ламутский пытается осмыслить художественными средствами переход своего народа от родоплеменного сознания к сознанию, в основе которого лежали несколько иные представления.

Под влиянием якутской словесности большая часть романа была написана на якутском языке, а само эпическое полотно впитало лучшие традиции якутского романа (исторические романы Николая Мординова - Амма Аччыгыйа, Софрона Данилова). Очевидно влияние и самобытной русской литературы, которое проявляется прежде всего в "неспешности" исследования души своих героев, в бережном внимании к ней, к "страстям" своих героев.

За основу сюжета Платон Ламутский берет конкретное событие и через него показывает национальную жизнь эвенов в начале столетия в ее диалектике и многообразии. Отражая подлинную реальность жизни, "правду жизни в ее национальном содержании", автору удается "схватить" самую суть национальной неповторимости.

В основе сюжета лежит конкретный случай: в 1901 году на Колыме, близ речки Березовка, в вечной мерзлоте, была найдена туша мамонта. У эвенов-кочевников, которые максимально зависели от природы и были язычниками, было множество всевозможных в быту запретов, которые зачастую определяли гармоничное существование в природе. Мамонт у них также считался "запретным зверем" - прикосновение к нему могло навлечь беду и напасти. Но еще больше беду может навлечь человек на себя и свой род, если он позарится на бивень "запретного зверя". В романе все запреты предков преступает глава семьи Маркани из рода дьялданканов, за что оказывается изгоем не только у своего рода, но и у соседних родов. Все обрушившиеся несчастья сородичи связывают с обнаружением туши мамонта Маркани. Только приезд ссыльного русского врача Мицкевича изменяет поворот судьбы обездоленного человека.

В центре повествования Платона Ламутского оказываются и слабые, беззащитные люди, и князьки, и шаманы. Все они показываются Ламутским в точной конкретике, "вещности" реального национального мира. В изображении последнего писатель важное значение придает этнографическим деталям в описании быта своих героев - тщательное описание шаманского костюма и шаманских мистерий, игр и свадебных сговоров и т. д. Думаем, что речь идет здесь даже не об использовании этнографического материала автором лишь для наполнения произведения "национальным колоритом". Он необходим для углубления художественного мира романа, более яркого отражения происходивших событий, а также для раскрытия образов героев, представляющих свою семью, род, - и в целом, для этнопсихологического обоснования поступков и поведения своих героев, отражения их менталитета.

В романе Ламутского параллельно развиваются два конфликта, которые между тем взаимосвязаны. При этом острота внешнего конфликта усиливается внутренним конфликтом. Внешний конфликт - это столкновение семьи Маркани с сородичами и шаманом, князьками. Социальное противостояние героев Платон Ламутский "замешивает" на национальных обычаях и традициях, но акцент все-таки делает не на социальной роли бедных и богатых, а на личностном потенциале каждого героя. Поступок Маркани осуждается не только сородичами, но и его отцом - старым Этейле, хранителем древних обычаев: "Зверь неспроста ушел под землю, скрылся от людского глаза. А ты, не довольствуясь тем, что видел собственными глазами, принялся рвать зубами, подобно алчному зверю. Нет чтобы побояться греха, все лезут напролом. Вот откуда так сыпятся на нас все беды и напасти!". Положение Маркани усугубляется еще больше после столкновения с шаманом Нергуном - явным недоброжелателем их рода. Ламутский создает целую систему главных и эпизодических образов - шамана Кянучана, Нергуна, Иркуни, князьков - Кирияна, Альдимара и др., благодаря которым раскрывает характеры и мировосприятие своего народа. Поведение и поступки своих героев художник изображает через призму эвенского этикета, обычаев и традиций, давая им тем самым глубинную мотивировку. Вот одни из самых ярких эпизодов романа. Князек Кириян нарушает свадебный сговор с богачем Алдимаром, просватав свою дочь Дарри писарю Алеке. Между Кирияном и старшиной Петурчаном, охранителем старых обычаев и правил, происходит выяснение случившегося:

Петурчан: "...Любой наш человек должен был строго придерживаться старых обычаев и установленных правил. По моему мнению, Дарри имеет нареченного с самого детства жениха, и выйти за другого права не имеет. Скажу прямо: тот давний уговор нарушен, втоптан в грязь. Делать этого не приличествует".

Кириян: "Я и вправду перед Альдимаром сильно провинился, взял на себя грех преступить данное слово. От охватившего стыда не знаю куда лицо свое деть. Но уверяю Вас, что все это у меня получилось как-то нечаянно, без дурного умысла я..."

"- Уговор ни при каком обороте дела втоптать в грязь, - с напором проговорил Анибирин. Нарушен обычай, проявлено неуважение друг к другу. Дело не хорошее. Альдимар вправе потребовать от тебя отступного...".

В романе можно обнаружить множество "диалогических схваток" героев и в них чаще всего содержится оценка событий или человека. Таким образом, Платон Ламутский пытается дать субъективную и объективную оценку происходящему. Одной из особенностей романа так же является то, что автор изображает "разных" героев - по социальному положению, мироощущению, возрасту. Образы пожилых людей и стариков у Ламутского традиционны. Образы Этейле, Агунди колоритны - они немногословны, для них характерными являются мысли-ретроспекции, воспоминания о своей молодости, о прошлой жизни, они являются в романе хранителями родовых обычаев, ритуалов и народной мудрости. Образы молодых людей весьма своеобразны в романе. Дарри, Чиктигут, Мянгдуни прежде всего раскрываются "изнутри" - автор максимально сосредотачивается на их внутреннем мире, на их способности размышлять, рефлектировать, любить и думать о своей любви, о своей судьбе, не отделяя ее от судьбы своих близких. Поступки молодых героев Ламутский соотносит с их чувствами. Автор делает прежде всего акцент в раскрытии образов молодежи на эмоционально-личностную сферу, потому особую роль в повествовании и самораскрытии героев оказывается внутренний монолог - анализ. Наиболее ярко это проявляется в эпизоде игры между Дарри и Чиктигутом.

Внутренний конфликт в романе, который развивается параллельно в повествовании - конфликт в душе самого Маркани, который пытается оправдать себя за содеянное и одновременно чувствует свою вину перед своей семьей. Присутствие "внутреннего конфликта" усиливает драматическую напряженность событий в романе и делает конфликтную ситуацию "многослойной".

Художественный подтекст судьбы "маленького человека" видится прежде всего в ощущении им своей "полноценности", "имеющим право" на другую жизнь, что и предопределяет выход героев в неограниченное пространство "большой жизни". Герои оказываются поставленными изменившейся действительностью перед необходимостью социального и нравственного выбора и личностного самоутверждения. Последнее может состояться через обретение права на личное счастье. Использование ряда художественных приемов в "подаче" материала дало возможность представить его "панорамно", объемно, охватывая все стороны национальной жизни. Но при этом Платону Ламутскому удалось избежать описательности, информативности, подчиняя каждый образ, сцену художественной идее произведения и психологически мотивируя каждый поступок героев. Все это свидетельство присутствия романного мышления автора.

Следует отметить и тот знаменательный момент, что Платон Ламутский в своем романе акцентировал внимание не на "герое", а на Человеке - какой он есть, а не каким должен быть. Не "идея", а именно тема Человека актуализирует национальные традиции в эвенском романе.

Одной из важнейших черт поэтики романа Ламутского "Дух Земли" - его стилевое своеобразие: в нем органически сплетается и зарисовка бытовых сцен и художественно-этнографическое описание культового действа шамана, свадебных ритуалов и охоты. Автор стремится к точной передаче каждой существенной детали, но не "уходит" в натурализм. Пейзажные зарисовки в романе появляются не часто, но каждая из них функционально значима - через них осуществляется "временная датировка" сюжетных событий. Обычно они связаны со сменой годовых циклов - зима, весна, лето, осень. Природные картины обычно сопровождаются в романе описанием сезонного промысла эвенов и т. п.

Особое место в образной структуре романа занимает помимо героев легенд мифологический образ Земли, который выносится даже в заглавие романа - "Дух Земли". Функциональную значимость он в романе получает через древнее предание о сэлии (т. е. мамонте), вокруг которого и разворачиваются драматические события в романе. Но образ духа Земли не ограничен в романе только сюжетом. Он имеет глубокое культурологическое содержание, а название романа, следовательно, имеет свою семантику. Идеологема Земли универсальна во многих культурах, в том числе она имеет проекцию и в литературе. Например, в "деревенской прозе" В. Астафьева, В. Распутина, В. Шукшина и др. "Мать сыра земля" оказывается ключевым символом в их прозе: мать-прародительница, пашня-кормилица, мать всего живого. Естественным лоном, домом, "утрачиваемым раем", Миром оказывается земля-деревня у писателей-"деревенщиков". У В. Распутина так и называется повесть "Прощание с Матерой". Мифологема Земли оказывается составляющей в самом национальном образе мира у "земледельческих народов". Потому этой художественной мифологеме в русской литературе принадлежит особая роль. В культуре северных народов стихия Земли была изначально обожествлена. Она не имела антропоморфного "облика", а была "духом" - дух Земли. Землю, как одушевленную стихию, нельзя было ругать, копать и т. п. Ламутский в романе описывает похоронный обряд и устами Этейле объясняет почему "сейчас" покойников придают земле. Дух Земли владеет землей, реками , горами и их обитателями - потому у него испрашивают удачу на охоте и благополучие. Языческая традиция предписывает надлежащим образом относиться к останкам погибших животных, ибо то, что взяла Земля того лишается человек, а нарушение запрета должно было искупляться жертвоприношением. В художественной форме Ламутский через события и характеры запечатлевает мировоззрение своего народа. Но мифологема Земли в романе выступает не только как часть "национального образа мира" эвенов, но и входит в эпическую художественную "картину мира" произведения, придавая ему глубокое философское содержание и "национально-этническую определенность".

Показывая "правду жизни" в ее национальном содержании, Ламутский спроецировал в романе "ментальные национальные традиции" (С. У. Алиева), которые проявились как в создании новых характеров в эвенской прозе, так и в том, как "подается" и каким оказывается мир эвенкских родов в начале ХХ века, живущих в определенной взаимосвязи, по вековым традициям и родовым установкам, определяющим их национальное бытие. Таким образом, историческое повествование Платона Ламутского приобретало черты "национального романного эпоса".

Юлия Хазанкович